История создания книги растягивается на десятилетия. При этом непосредственно на написание ушло 18 лет, однако, по рассказам автора, замысел возник гораздо раньше, а началось все с рисунков героев. По словам писательницы, они жили и действовали сами по себе, она лишь создавала условия.

Сфинкс, Слепой, Табаки, Лорд, Македонский, Стервятник – и это только костяк, на деле их в разы больше, и у каждого своя история, своя боль, свое одиночество, свои ночные кошмары и скелеты в шкафу (это вовсе не оборот речи, смертей в книге действительно достаточно). Каждый из персонажей самобытен и уникален.  Героев связывают даже не нити, а канаты, узлы которых завязываются и разрубаются как в настоящем, так и в прошлом, так называемой Интермедии (повествование ведется параллельно в двух временах).

В произведении разрушается привычное пространство: нет городов и стран, непонятно, где разворачивается действие, есть только три мира. Дом – одушевленный, чувствующий, диктующий свои законы, правила, порядки, меняющий героев и открывающий их истинное «Я», полный тайн, секретов, неожиданностей и опасностей, Лес – продолжение Дома, его природное воплощение, загадочный и непредсказуемый, и Наружность – жизнь за пределами Дома, к которой одни питают страх и ненависть и в которую рвутся другие. Тут-то и происходит главный раскол, ключевой выбор героев, разделяющий их.  

«Дом, в котором…» – книга о подростках-инвалидах в доме-интернате – определение самое примитивное и самое неверное. Это то же самое, что сказать: «Гарри Поттер» – книга  о мальчике-сироте. Правда? Да. Но главная ли? Можно  сказать, что это «книга для подростков о взрослении» и «книга для взрослых о подростках», но и это слишком узкая характеристика, не охватывающая всей многогранности и разноплановости.  Здесь есть все: дружба и предательство, любовь и одиночество, самопожертвование и подлость, самоопределение, поиск и потеря себя. Но главное, как ни парадоксально, это книга о Доме – замкнутом, изолированном пространстве, в котором герои создали свою Вселенную и в котором для них и заключается вся жизнь. Шагнуть за его пределы – значит потерять все.

По объемности, цельности, самодостаточности, атмосферности мир, созданный Петросян, можно поставить в один ряд с миром Роулинг или Толкина, но на этом сходства заканчиваются. В отличие от названных книг грань между реальностью и мистикой в «Доме…» слишком тонка, даже условна, чтобы ее обозначить. Элемента фантастичности ровно столько, чтобы верить в обе действительности. По жанру это не фантастика или фэнтези, несмотря на драконов, оборотней, ангелов и прочие чудеса. Магический реализм сближает с действительностью, делает эти элементы правдоподобными и естественными. Мистика – изюминка, рамка, а не само полотно. Убери его – книга ничего не потеряет: останутся те же необычные, многогранные герои, их сложные, запутанные, глубокие отношения и  увлекательный сюжет.

В финале Мариам Петросян намеренно не дает ответов на все вопросы, отпускает героев в свободное плавание, оставляя читателей в трансе и растерянности, в состоянии, когда справиться с чувствами оказывается выше собственных сил. Но безнадежно влюбленные в книгу после прочтения не останавливаются: каждый день на просторах интернета появляются все новые стихи, рисунки, песни (а сколько еще их появляется за пределами сети?),  во многих городах единомышленники собираются в стаи, а особенно воодушевленные поклонники даже снимают фильм «Изнанка жестокости» – приквел к «Дому». Роман стал своеобразным культом, объектом обожания. Впрочем, не сказать еще об одной вещи было бы нечестно: книга не для всех. Как и любая.  Контраст здесь резче и бескомпромисснее: либо полное неприятие и непонимание, либо чистый восторг и безграничная любовь. Никаких середин. Дом либо принимает, либо отвергает. В любом случае, стоит попробовать, чтобы понять.